<< Публикации ||

Дети подземелья
(спелеопоход 1 к.с. в Воронцовскую систему пещер)
22.01-04.02.03

Александр Гребеньков

фотоальбом (1шт)

Пещеры свалились на мою голову внезапно. Вернее, я свалился в пещеры без всяких на то предпосылок. Моя грязная стезя спелеолога началась с неожиданного предложения:

"А поехали-ка в Сочи... в январе... в пещеры..."
"В пещеры!? В Сочи!? В январе!? Эээээээ... А поехали..."
(Прим: пауза "эээээээ" длилась полторы недели.)

И вот мы поехали. Сокращу подготовительную суету до минимума, благо меня она почти не коснулась. Оставлю только серию кадров-впечатлений. Предпоходное собрание: спелеологи - люди большие, с ними, пожалуй, можно не беспокоиться о соразмерности и совместимости своих и пещерных габаритов. Московский вокзал: гора вещей - солидно, внушает, больше - только у водников. Два дня поезда: новые знакомые, спелеологические байки, первичная подгонка снаряжения (готовим каски, накручиваем батарейки). Платформа города Хоста: во-первых, тепло, можно ходить в рубашке, а во-вторых, спелеологи ориентируется в тамошних магазинах, как в ларьках на родной станции метро.

Грузовик, 40 км, и вот мы дома, нас встречает полуразвалившийся приют, бывшая турбаза. Ничего точнее и оригинальнее названия "У погибшего спелеолога" в голову не пришло.

Пейзаж постсоциореалистический. Холмы, утыканные сиротствующими деревцами. Дорога серпантином прячется за холм. Нас приветствует местный дядя Жора. Его свиньи мирно пасутся на косогорах под наблюдением двух овчарок. Жидкая грязь пожирает нашу обувь, пора привыкать к земле.

Приют - двухэтажный каменный труп. Когда он умер, никто точно не знает, но чувствуется, это был хороший знакомый. Последние вехи его жизни таковы: еще года четыре назад во всех комнатах были кровати, а лет семь назад каждую неделю меняли постельное белье, ну, а десять лет назад в баре приюта, вообще, устраивали дискотеки. Теперь в бывшем баре мы рубим дрова, вместо постельного белья меняем порванный полиэтилен в мертвых окнах, а комнаты для обитания выбираются по принципу - те, что не протекают. Наезжающие ежегодно спелеологи добровольными мумификаторами не дают приюту окончательно разложиться.

Вот и теперь в лучших традициях студенческих стройотрядов мы заделываем щели в приюте, чиним проводку, восстанавливаем электричество. Из Питера не взяли разве что доски, остальное все с собой, чувствуется весомость слова "экспедиция".

Быт прост: что-то среднее между пикником в Ленобласти и плохим пионерским лагерем. Удобства снаружи, колодец снаружи, грязь снаружи, свиньи снаружи, но мы внутри. Снаружи явно пытается задавить внутри. Но мы держимся, помогает скотч и полиэтилен.

В приюте есть большой общий зал на первом этаже, в зале есть камин, в камине есть зола, мы кормим камин, камин кормит нас. Дрова добываются на склонах холмов, выбор невелик, брать приходится все подряд, исповедуется идеология всеядности огня. Если охота за топливом проходит неудачно, у нас, как у того чукчи, есть две мощные горелки.

Засим описание нашего быта желаю завершить. Такие мелочи, как дежурства по отделениям, приготовление завтраков, обедов и ужинов, мытье котлов и мисок, оставлю изощренности вашего воображения.

Нас 27 человек. Конечно, такой толпой в пещеру не пойдешь, поэтому нас поделили на три отряда. По загадочной спелеологической арифметике в нашем отряде - семь человек, из которых двое - инструкторы Митя и Коля.

На следующий день после заезда выходы в пещеры запланированы не были, поэтому нам просто показали район будущих спелеологических действий, что где находится и как оно выглядит. Расскажу вкратце, с чем же мы, собственно, имели дело.

Воронцовская система пещер. Одна из самых удобных для туризма спелеосистем. Идеально подходит для тренировок и воспитания будущих спелеологов: есть как совсем простые участки - туристско-ознакомительные, так и довольно сложные районы, где требуется специальное снаряжение. По рассказам высокого начальства через эти пещеры проходили и проходят все начинающие спелеологи СССР (СНГ). В нашем походе предполагалось четыре выхода - два в горизонтальные пещеры и два в вертикальные. Система такая: одно отделение остается в лагере дежурить, а два других идут в разные пещеры.

Первый вечер, как, впрочем, и последующие, закончился празднованием по поводу первого знакомства с пещерами. Кавказские вина и местную чачу еще никто не отменял, поэтому поводы для хорошего настроения находились легко.

И вот на следующий день - первая пещера. Нам выпало идти в Долгую. На самом деле, она самая короткая из тех, что мы посетили, а свое название получила за то, что идти к ней надо около полутора часов от приюта, представляете, как далеко. J

Но даже этот забавный факт не сбил трепета перед первым погружением. Мне всегда приходило на ум именно это слово, действительно все наши чаяния и кряхтенья в пещерах воспринимались, особенно в самые патетические моменты, как погружение. Поле для интерпретаций широко, выбирай, что нравится; это и погружение в себя, и погружение в пещеру, погружение в иные мысли, в иные чувства, в иное состояние себя. Это ощущение, наверно, сходно с преодолением снежного пространства в Хибинах, когда через пару часов лыжни (у кого раньше, у кого позже), ты нащупываешь связь между собой и миром, чувствуешь свою нужность и единение с природой. Или наблюдая плавные спирали, расходящиеся от весла, растворяешься в воде вместе с ними. Слова обретают силу, если ты это прочувствовал, пережил. Поэтому мои впечатления, в большой степени, останутся моими. Чтобы постичь это, надо просто погрузиться в свою пещеру, или сходить в свои горы, или пройти свою реку.

Но вернемся к Долгой. Наше отделение стояло на берегу обрыва, вниз по которому спускался горный ручеек. Если я не путаю, что мне было рассказано о пещерах в смысле теории, то существует три типа пещер: вулканические (когда пустоты в земле образуются из-за вулканической активности), ледяные (тоже понятно) и тектонические. Вот эти самые тектоническое (может быть, я что-то путаю) пещеры бывают самые разнообразные: например, Саблинские пещеры - песчаные, Воронцовские - карстовые. Карстовые означает, что порода в них вымывается подземными водами. В нашем случае, это был известняк. Поэтому вы сами можете сделать вывод: в Воронцовских пещерах довольно мокро и грязно.

Я пишу "довольно", поскольку существуют пещеры, куда можно ходить только в гидрашке - это резиновый костюм по типу химзащиты. Вот в тех пещерах действительно мокро. Мы же ходили в "обычной" для спелеолога одежде: комбинезон - по возможности водоотталкивающий, сапоги резиновые, непромокаемая накидка от дождя под комбез. Все это направленно, чтобы ковбои Хаггиз были сухие и здоровые. Но, конечно, все промокали в той или иной степени  - либо снаружи от воды, либо изнутри от пота, я обычно совмещал оба удовольствия.

Самое важное, чтобы комфортно себя чувствовать, это забить на одежду, на сухость, т.е. промокаешь и пачкаешься полностью за первые 100 метров, а дальше пещера проходится на "ура". Ты уже не думаешь о таких глупостях, как бы не налить воды в сапог. Кстати, очень хорошо себя там зарекомендовали неопреновые носки: вода холодная, а ноги не мерзнут.

Вот мы стоим на обрыве перед ручейком, он бежит, бежит и пропадает где-то за камнем. Наши инструкторы Митя и Коля первыми спускаются в дыру диаметром сантиметров 80, которая оказывается входом в пещеру. Первое же сильное впечатление: чтобы туда влезть, нужно плюхнуться пузом в лужу. Поначалу еще пытаюсь подставить локоть, опереться бедром, но довольно скоро перестаю бороться с природой - в лужу так в лужу. Затем спуск на несколько уступах, первый раз в жизни осознаю, зачем нужно скалолазание. Также понимаю, зачем в пещере обязательны каски. Любое неловкое движение, и стукаешься о камни самыми разнообразными частями тела. Все колени, локти ушиблены почти сразу, потом уже не чувствуешь боли. Время от времени голова издает царапающий скрежет, слава богу, не голова, а каска. Совершенно уморительны случаи, когда каска не пролезает в какую-нибудь дыру, приходится изгибать шею лебедем, чтобы протиснуться и не застрять головой. Божий свет уже остался позади, мы спускаемся по уступам, вместе с нами спускается ручеек, все движение происходит в ледяной воде.

И вот первый зал. Сверху льет, если не как из ведра, то как из решета. На карнизе пытаюсь найти место посуше. Сложно сказать, что такое зал, просто когда свободное пространство достигает некоторой плотности, можно назвать это место залом. Самое удивительное - это форма и конфигурация зала или пещеры, такую иррациональную, а по сути, природную организацию пространства в наземной жизни не встретишь.

Принцип прохождения пещер группой прост. Нельзя растягиваться, нужно видеть впереди идущего, в ключевых точках (развилки, спуски, подъемы) группа собирается вместе. При преодолении трудных мест первый кричит: "Свободно", когда прошел это место, следующий отвечает: "Понял", и лезет вслед.

Еще пара спусков и самое неприятное место: метра четыре нужно проползти по-пластунски, высота лаза сантиметров 40-50, дно каменистое, по нему течет ручей. Опять любимая поза - пузом плюх, и пополз. Такие проходы называют шкуродерами. Несмотря на воду, камни острые: они не сглаживаются водой, а наоборот, затачиваются. Одежда, кстати, уходит в расход мгновенно. Некоторые комбезы живут лишь одну-две экспедиции. Отсюда вывод, лучше купить 5 комбезов за сто рублей, чем один за пятьсот из какой-нибудь навороченной материи. Все равно, любые материалы рвутся, стираются, изнашиваются в пещере очень быстро.

Итак, этот шкуродер позади, и дальше начинается идиллия, пещера длиной около 1 км, идти можно в полный рост, по ручью, русло то сужается, то расширяется, сталактиты, сталагмиты, сталагнаты (пожалуй, все мудреные слова этой направленности, что я знаю). Время от времени (пере/про/под)лезаем какие-то завалы, но в общем и целом все довольно спокойно и ненапряжно. Нужно еще рассказать о спелеоспецифическом перемещении - на распорах. Например, если высоты сапог не хватает, чтобы пересечь лужу или идти по ручью, а конфигурация стен прохода позволяет, то можно раскорячиться между стенками либо ногами, либо спиной, либо еще как-нибудь, и в таком своеобразном положении продвигаться вперед. Правда, если раскорячиться некачественно, то можно навернуться, что случилось с одним нашим товарищем в Долгой, слава богу, все обошлось помпезным плюхом.

Долгая была единственной пещерой, которая заканчивалась по-человечески, мы шли, шли, проход сужался, и в некоторый момент дырка перестала быть доступной для протискивания. Пещера выдохлась, но пройдет немного времени, товарищи, и чистый горный ручей сделает свое грязное дело, и спелеологам придется лезть дальше.

Тем же путем назад, пещера была без развилок, самая простая из тех четырех, что я посетил, поэтому назад к свету мы вернулись еще быстрее, на все про все туда и обратно у нас ушло часа, наверное, два. Скажу пару слов о живности: мы видели в пещере летучих мышей, саламандру (эдакая отмороженная ящерица, нежилась в ледяной воде) и каких-то червей, то ли пиявок, то ли еще что. Вот, пожалуй, и все, что я знаю о креветках.

О свете в пещере. Первый тривиальный факт - в пещере без света плохо. Настоящие спелеологи ходят в пещеры с карбидками. Это такие специальные горелки. Они состоят из металлического бочонка на боку, резинового шланга от бочонка к горелке и, собственно, горелки, которая прикручена к каске. Работает это штука так: в бочонок наливают воду (иногда вчерашний чай), в нее кидают кусок карбида, начинается реакция, в результате которой выделяется газ, этот газ поступает в горелку, и над головой спелеолога вспыхивает открытое пламя. Если карбидка работает нормально, то пламя гаснет только от прямого попадания воды, что случается нечасто. Но это касается настоящих спелеологов, нам же, новичкам-салагам, еще в поезде выдали строительные каски, шахтерские фонари, и мы радостно подгоняли эти каски под себя. На спелеожаргоне эти фонари называются "волчий глаз", их отличительной особенностью является то, что тебя с таким фонарем видно, а сам ты ни черта не видишь в пещере. Действительно, когда к тебе подходит человек с карбидкой, ты понимаешь, что, мда, свой плюгавенький фонарик можно выключать. Несомненный плюс шахтерских фонарей в том, что их, в принципе, нельзя разломать. А вот красивый новенький PETZL брать с собой было просто жалко.

Второй наш выход - это пещера Воронцовка, вход с парадной стороны, через грот Прометей, если не ошибаюсь. Парадность входа состоит в том, что для цивильных туристов это будет стоить 50 р. Вообще-то, Воронцовские пещеры это заповедник, там есть своя охрана, свои экскурсии. Поэтому грот Прометей облагорожен: первые сто метров вбиты оградительные решетки, все подсвечивается фонарями, и даже вырублены ступеньки, однако скоро эти "красоты" заканчиваются, и начинается спелеологическая вакханалия.

Пещера Воронцовка самая грязная пещера. Половину пути проходишь-проползаешь по глине. Теперь я понял, почему инструкторы сказали, что в Долгую мы сходили "в чИстую". Мы были заранее предупреждены нашими товарищами, которые прошли это воронцовское безобразие, что лучше всего вываляться в грязи сразу, тогда на душе станет светло и спокойно, и все трудные места будут пройдены легко, ведь беречь уже будет нечего. Мне все время не давала покоя одна мысль: вот когда маленькие ребятишки бегают по улице, им мамы всегда говорят, не лезьте в грязь, обходите лужи, а тут вырос, спелеологом назвался, и можешь честно в грязи барахтаться, это уже спорт, туризм. Наверно, что-то из детства все-таки тянется за спелеологами.

Воронцовка – пещера самая длинная, километров, наверное, пять, и самая сложная, в смысле, лазанья. Длины я называю весьма условно, поскольку почти все пещеры этой системы связаны между собой, и из одной пещеры можно попасть в другую. Просто существуют уже накатанные, типичные маршруты, которые как-то условно называются. Длину же пещер, по-моему, удобнее измерять временем, проведенным под землей.

Было в Воронцовке два лаза, куда душа трепетала заползать. Первый – это проход в зал Тишины. Предшествующее отделение потратило около двух часов, пока нашло его. Действительно сложно в завале камней отыскать ту дырку, которая в итоге выведет тебя, куда надо. Лирическое отступление: самая большая в мире пещера - Снежная, в один из ее залов, например, можно целиком запихать футбольное поле. Так вот по рассказам Паши (руководитель нашего похода) там есть место, где два зала разделены завалом камней высотой в 80 метров (тридцатиэтажный дом), и нужно в этом огромном завале найти единственный проход, который ведет в следующий зал. Далеко не все экспедиции его проходят. А я вот думаю, нашел ты этот проход, например, в одну сторону, угрохал на это несколько часов/дней, а ведь потом надо еще назад возвращаться, когда и продукты на исходе, и вообще, спешить надо, а тут опять искать проход, что может потребовать неопределенное количество времени. Боязно, однако. Но как раз для таких случаев спелеологи складывают туры из камней, выжигают карбидкой знаки на стенах. Вроде помогает.

Второе место тоже совершенно потрясное: ныряешь в глиняный лаз, куда еле-еле помещаешься, и долго-долго (метров сорок) по нему ползешь, даже не по-пластунски, а червем, по-пластунски места для маневра не хватает. Казалось бы, сорок метров, это тьфу, но мы там пробыли минут двадцать, и ты двадцать минут видишь только ноги вперед ползущего, видишь эти судорожные, порывистые движения, и понимаешь, что сейчас вся группа в этой подземной артерии, и если кто-то вдруг застрянет, спсихует, или просто станет плохо, то бррррр... до земли-то далеко, и выход только впереди. А эта страшная картина, когда путеводная пятка скрывается за изгибом, ух, красотища! У нас-то еще отделение было очень крепенькое и мобильное, а вот, как дела обстояли у других, даже не знаю. Хотя как обстояли, все ползли и ползли, что тут еще сделаешь. Куда ты денешься с подводной лодки, она ж железная, кругом вода? После этого червичного коридора, нас ожидал семиметровый спуск, зацепили веревку, достали обвязки и скоренько друг за другом спустились. Но о веревках и альпинистском снаряжении позже.

В Воронцовке, перед Египетским кольцом (какие названия!) у нас был перекус. Зажгли примус, набрали из подземного ручья водички, вскипятили на примусе котелочек, похрустели, чем бог послал: сливочные колбаски, халва, бутерброды с сыром, печенье. Самое время рассказать о разных спелеошколах нашей необъятной родины, по меньшей мере, о том, что касается перекусов. Например, рекорд по продолжительности перекуса под землей был у первого отделения: в Воронцовке под землей они перекусывали три часа (мы часа полтора). Как говорят, инструкторы это отличительная черта ленинградской спелеошколы, питерцы любят поесть. Москвичи, по уверениям инструкторов, в лучшем случае выдали бы по сникерсу утром, и перекусывай, когда считаешь нужным. Но еще забавнее дело обстоит у минчан, те, вообще, берут на выход по банке сгущенки и по банке тушенки. А так, чтобы с примусом, с чайком, так только мы делаем.

Кстати, все причиндалы, все снаряжение упаковывается в "транцы", это такие водонепроницаемые мешки типа драйбегов, гидромешков, только ткань там потолще, поскольку обычно их приходится либо волочь за собой, либо пихать перед собой. Достается им много; в шкуродерах, на острых камнях, больно смотреть, как они скачут вслед за спелеологом. Обычно одного-двух транцев на группу хватает, таскают их по очереди.

Есть еще такая штука, как пещерная сумка, ее берет каждый из участников с собой, чтобы положить туда запасные батарейки, свечи, нож, спички и т.д. Не знаю, может быть, для серьезных выходов это и требуется, но я брал с собой пещерную сумку лишь один раз, а потом нож, зажигалку и запаску держал в кармане. Кстати, батарейки это тоже отдельная песня, они сматываются изолентой в блоки. Кружок "умелые ручки" открылся еще в поезде, где нам показывали, как это делать. Один совет на будущее: не покупайте дорогих энерджайзеров и дюраселов, по-моему, лучше купить 4 дешевых батарейки вместо 1 дорогой, особой разницы между ними я не заметил. И те, и другие светят плохо. J

Еще в Воронцовке запомнился момент, когда мы пытались сверх программы пробиться к ходу сочинских спасателей (некое мифическое соединение двух пещер, которое недавно прорыли сочинцы). Диспозиция привычная: завал камней, куда-то налево должна уходить нужная тропка. Нас было в пещере шестеро, и все как-то расползлись в разные стороны: Коля отправился назад проверить, в том ли аппендиксе мы ищем. Двое навострились вперед зондировать некоторое потенциальное отверстие, двое остались в зале, тоже чем-то себя занимая, и я впервые в пещере остался предоставлен самому себе, фонарей кругом нет - карбидки ушли, электричество на месте никто не жжет, тьма кромешная, и я, включив свой волчий глаз, тоже решил поискать проход. Я нащупал некую щель, заполз туда, проскользнул еще дальше. Залез куда-то наверх, извернулся, продрался еще немного, всего метров пятнадцать, не больше, но я впервые остался один на один с пещерой, почувствовал, что это я сам пробиваю себе под землей дорогу. Это удивительное чувство. Когда ты ползешь в группе по проработанному маршруту, с инструктором, который спокоен как слон, то чувствуешь себя не покорителем недр земных, а туристом на прогулке, пусть и в каскаде новых ощущений. А когда ты действительно один, хоть и условно, в этой громаде, это внушает. Выключаешь свет, лежишь спиной на холодном грунте, протягиваешь вверх руку, упираешься в потолок, справа и слева - стена, вот тут ты и впитываешь силу матушки-природы, тут ты сознаешь себя червем бренным. Полежишь так, подзарядишься вечным, и такое вдруг накатывает спокойствие - так бы и пролежал всю жизнь. И гонит тебя из этого аидового рая лишь далекий голос инструктора, да боязнь застудить почки.

В пещере роль руководителя, инструктора значительно важнее, чем в любом другом виде туризма; в частности, поэтому в спелеологии даже другие нормативы для получения разрядов. В наземном туризме роль руководителя, по-моему, не так выделяется, особенно на марше. Все идут и идут, или плывут и плывут, заплутали, назад вернулись; в спелеологии все примерно так же, только давление на ведущего гораздо больше. Например, ребята из первого отделения из интереса замеряли свой пульс в пещере, оказалось, что только у инструктора пульс был в два раза выше, хоть с виду он и полз уверенный, как бегемот. А на самом деле, запоминать все эти развилки, читать спелеокарту, угадывать повороты, что похожи один в один, все это требует большого напряжения. В лагере была замечательная, на мой взгляд, хохма. Говорили о спелеокартах, что выложены в интернете, так была мысль выкладывать demo-версии, а полные версии продавать уже спасотрядам. Кстати, спелеокарта - это, скорее, схема, чем карта, на которую нанесены основные, ключевые пункты пещеры, беда в том, что на бумаге не отразить разный уровень, поэтому проходы, которые на карте изображены друг рядом с другом, могут быть разделены толщей в десятки метров.

Воронцовку мы прошли часов за 6-7 с перекусом, а на соревнованиях примерно тот же маршрут проходится лучшими за полчаса. Вернулись в лагерь к 20 часам. Кстати, в лагере есть тетрадочка, куда инструктор записывает, когда он уходит с группой, сколько человек ушло, ожидаемое время возвращения и контрольное время (время начала поисков группы), а возвращаясь из пещеры, отмечается, что, мол, пост принял, пост сдал.

Однажды в одном из отделений потерялся боец на обратном пути. Темнеет рано (в пять - в шесть), шел дождь, группа поднималась из Кабаньего провала, это вертикальная пешера, о ней позже. Выход из вертикальных пещер обычно затягивается, поэтому, чтобы не ждать всех, люди уходили в приют по 2-3 человека. Ну, и один боец потерялся, это выяснилось часов в 12 ночи, когда все вернулись, а одного не досчитались. Вот уж мы тогда наслушались страшных историй про то, как людей находили уже на других хребтах и через несколько дней в подобных ситуациях. Из лагеря отправили поисковую группу (6 человек), но все довольно сурово, нам отвели три часа, потом вызываются спасатели. Отыскали мы пропавшего часа через два, два с половиной, он ушиб колено, не там повернул и сбился с дороги. Все окончилось благополучно, но, в принципе, нас настроили, что, мол, глаз да глаз, безопасность штука серьезная.

Ну-с, теперь о вертикальных пещерах, т.е. о пещерах, которые требуют использования альпинистского снаряжения, веревок, обвязок и т.д. Конечно, настоящие большие пещеры нельзя классифицировать как горизонтальные и вертикальные, всегда есть и те, и другие элементы, но в случае с Воронцовкой нам сразу сказали, что будет два выхода в горизонтальные, и два выхода в вертикальные пещеры. Поэтому в свободное от пещер время, в дежурство нас учили базовым альпинистским навыкам. У всех был разный опыт: кто-то первый раз в жизни видел диковинные вещи типа жумаров (все-таки пишу через "у"), обвязок, спусковух, а кто-то работал промальпером, поэтому не нуждался в тренировках. Я был где-то посередке, из тех, "что слышал где-то звон": т.е. что-то мне уже доводилось делать, что-то нет. В итоге, надо сказать, научили всех.

По уверениям инструкторов спелеолог больше любых других туристов проводит время на веревках, даже больше альпинистов. Поэтому дело это для спелеолога необходимое, он должен знать и уметь ползать по веревкам. Личная снаряга обычная: обвязка, жумар, кроль, усы, спусковое устройство. Единственно, стоит отметить спусковуху, спелеологи используют своеобразную систему, называемую "решеткой". Мне такая система понравилась, хотя многие говорили, что она медленная. Не знаю, не знаю, может, она и медленная, но в Кабаньем провале я свистел вниз так, что останавливался только на каремах. (Карем - это провис веревки перед следующей перестежкой.)

Подготовительные занятия проходили, как всегда, на деревьях. Я слышал, что древолазание, кстати, прочат в олимпийские виды спорта. Туда-сюда, туда-сюда, проползешь раз пять вверх-вниз по дереву на веревке, все движения и отшлифуются.

И вот в один прекрасный день (пятый, если не путаю) отправились мы в Южный район, в грот Очажный, названный так по следам пещерных людей, нет, не спелеологов, а тех самых, что троглодиты да кроманьонцы. Надо сказать, что с погодой подфартило невероятно в этом походе: снега, вообще, не было, на улице +5+10, а когда выходит солнце, так совсем жарко, а дождь лил раза 2-3 и то слабенько. Через этот грот Очажный нужно было спуститься в залу метров, наверно, на тридцать вниз в общей сложности, перестегиваясь несколько раз, порхая над ванночками с водой. Была одна ванночка глубиной метра два, однако, как ни надеялись руководители, так никто в нее и не бултыхнулся. Все эти веревки мы промахнули, почти не заметили, как-то все очень просто было, а дальше началась сказка, когда мы спустились в залу.

Все же хоть раз видели типичную голливудскую картину: джунгли, горный ручей, озеро, все в лианах, зелень, солнце, баунти одним словом. Вот такая же картина открылась и нам. Из этой пещерной залы, в перепачканных комбезах мы выходили по ручью на горный уступ - эдакие ворота в царство гномов в скале, все увитые зеленью, несмотря на январь-месяц. Чуть ниже лежало чистейшее горное озеро, и весь этот рай был открыт лишь солнцу, со всех других сторон этот уголок был окружен скалами. И на этом божественном фоне мы - чумазые, заляпанные, три сантиметра грязи поверх, диггеры, одним словом.

В общем, это было супер. Редкое по силе впечатление. Все разбрелись кто куда, а я спустился к озеру, наблюдая, как в нем по кругу плавает улитка, и почти уже придумал научное обоснование ритмичному прерыванию ручейка, питавшего это чудо, как увидел, что это Коля наверху играет в строителя коммунизма, перекрывая горный ручеек своими могучими руками. Но любая сказка подходит к своему концу, по графику должна была спускаться следующая группа, поэтому мы покинули это очаровательное уединение.

И наконец, последняя - самая тяжелая, как мне показалось, пещера, Кабаний провал. Если характеризовать ее одним словом, я бы назвал ее величественной. Там все большое по меркам Воронцовской системы пещер. Во-первых, начинается она сорокаметровым колодцем вниз. Т.е. в земле дырка, и туда почти отвесно спускается темнота. Сорок метров - это шестнадцатиэтажный дом - четыре перестежки и ты внизу. Откровенно говоря, если задуматься, что ты доверяешь остатки своего здоровья крюку, который не известно, кто вбил, веревкам и снаряге, которым не известно, сколько лет, а внизу камни, камни, камни, то не хочется отрывать ноги от земли, и руки приклеиваются к веревке. Ну так то, если задумываться. А если не задумываться, то все проходит отлично. Вжих и в ажуре. Подниматься все равно тяжелее и стремнее. Спустившись, мы долго выбирали из двух меандров (изгибов) нужный, но таки выбрали не тупиковый и... поскакали...

Как я уже сказал, в Кабаньем провале все большое, даже Гномий зал, как это ни парадоксально; зал назван так в честь двухметровых сталагмитов, что растут там, маскируясь под гномов. Встречались в этой пещере огромные залы, как станции метро. Была там и огромная щель (огромная, в смысле, длинная, но узкая, зараза), которую предстояло проползти. Были закуточки и каморки, своды и соборы, мы там даже нашли каменный жумар под Николая. А закончилась пещера десятиметровым подземным провалом-водопадом, в который каждый посмотрел, но нырнуть не разрешили, хоть неизвестными предшественниками и была провешена веревка.

А потом мы выплывали назад, я уже прощался с пещерами, а впереди предстоял подъем. Он занял у меня минут двадцать-тридцать, и при этом ты висишь на каких-то мудреных устройствах, которые должны тебя выдержать, а веревка вся мокрая, а руки мокрые, и в некоторых местах видно, как веревка с каждым твоим усилием вжих-вжих по камням - трется. Бррр... Но ничего, заставляешь себя расслабиться, разжать руки и повиснуть в обвязке, ожидая свою перестежку, висишь так, медитируешь... Висел я так, медитировал, и вдруг, бац, мимо головы просвистел фонарик, неловко упущенный кем-то сверху, сразу вгрызаешься в веревку, и наверх вжих-вжих жумаром. Короче говоря, много интересного можно прочувствовать, ползая по веревкам, адреналин и все такое. А у одной девушки из другого отделения верхняя обвязка во время спуска развязалась, тоже, наверно, интересные ощущения. Ну, ничего, инструктор спустился, перевязал, все обошлось.

Оказавшись на земле и сняв обвязку, я почувствовал и радость, и печаль, все вместе. Пещеры закончились... или, наоборот, только начались. Я пока еще не понял. В любом случае, всех агитирую присоединиться к моему раздумью, т.е. хоть раз сходить в спелеопоход.

Потом был отъезд. Было полтора дня в городе Хоста. Конечно, январское бушующее море. Короткая поездка в Сочи на маршрутке, проникновение в дендрариум без билетов. Все это было, но это уже не так интересно, и к пещерам имеет отношение отдаленное. Это уже городская жизнь, совсем другая история.

Город - это скорость, движение. Пещеры - данность, мгновение, растянувшееся на годы. Покой пещер нарушают только люди. Но и пещеры сбивают привычный ритм нашей жизни. Ведь они обладают волшебным даром, они умеют останавливать время.